Усадьба «Архангельское». Архитектура и дизайн интерьера. Часть 1

ИСТОРИЯ УСАДЬБЫ

Усадьба Архангельское. Фасад здания дворца.

С XIV—XV вв. вокруг великокняжеской Москвы начали появляться боярские и церковные села. Жизнь и рост этих селений, а в них — подмосковных барских усадеб, всегда находилась в зависимости от экономических и социальных условий в государстве. В значительной степени, рост усадеб был обусловлен их близостью к Москве, политическому и экономическому центру страны.

Загородные имения имели приоритетно хозяйственное значение. Их владельцы, служившие в Москве, снабжались из усадеб сельскохозяйственными припасами. Вокруг усадеб располагались «озера, нивы и пажити», строились мельницы, развивались скотоводство, коневодство, бортничество, охота и рыбная ловля.

В XVI и XVII вв. правительство, стремясь создать вокруг Москвы имения военных, переселяло сюда служилых людей, размещая их в сравнительно небольших поместьях в 100 — 120 четвертей. Подмосковными дачами пользовались «временные» и «сильные» люди, сумевшие приобрести во владение или получить по должности значительные земельные участки.

Под Москвой появились усадьбы Стрешневых, Одоевских, Черкасских, Мстиславских, Голицыных, Нарышкиных, Шереметевых, Морозовых и др. Большие участки земли находились в ведении царской семьи. Столь стремительное присвоение земель в окрестностях Москвы вызвало в 1648 г. челобитную посадского населения города, лишившегося выгона для скота.

В XVII в. развитие в Москве торговой жизни значительно изменило характер хозяйственной деятельности подмосковных усадеб. Их владельцы начали посылать своих «беспашенных крестьян» и бобылей в Москву, работать в качестве портных, чулочниц, сапожников, кузнецов, кожевников. В подмосковных имениях начали строить «на кирпичное дело сараи», оттуда же доставляли предметы продовольствия для продажи на городских рынках.

В XVII веке подмосковные усадьбы начали использоваться для временного, особенно летнего, проживания, так как близость к столице давала возможность быстрого, при надобности, возвращения в город. Опаль­ные бояре отъезжали в Подмосковье на продолжительное жительство, ожидая случая снова явиться ко двору.

Цари, особенно Алексей Михайлович (увлекавшийся смолоду соколиной охотой, а в зрелом возрасте — цветовод­ством и садоводством) проводили значительное время в своих подмосковных имениях, посещая также и резиденции приближенных. Это объясняет стремление обустраивать подмосковные имения «хоромами», обставлять богатой утварью, украшать цветниками и садами.

Усадьба Архангельское. Портрет А.Н. Голицына.

Среди подмосковных усадеб XVII в. видное место по красоте и значимости занимают царские подмосковные имения Коломенское и Измайлово. Наряду с ними, были красивы и имения знатных бояр. У В. В. Голицына в Медведках были построены богато убранные хоромы, крытые «по польски», наполненные картинами «немецкой работы», «парсуна­ми» и т. п. В усадьбе была роща с оленями и пруды с лебедями. То же можно сказать и о другой голицынской усадьбе — Черная грязь (Царицыно), где имел­ся сад, парк и птичник с павлинами и журавлями.

Стремление сделать загородное жилье местом для приятного времяпрепровождения дает возможность выделить такие усадьбы в особую группу от прочих, несмотря на значительное количество общих черт между ними. Наиболее значительна по количеству груп­па усадеб, являющихся хозяйственными центрами помещичьего землевладения. Меньшей, но исключительной по своим художественным достоинствам, являет­ся группа усадеб, предназначенных служить для владельцев местом развлече­ний.

Усадьба Архангельское. Портрет Юсупова

К усадьбам первой группы следует отнести и жилище дворянина одно­дворца и многочисленные постройки богатого крепостника. Такие загородные резиденции получили распространение на всей территории государства. Усадьбы второй группы принадлежали придворной арис­тократии и были сосредоточены около столиц, преимущественно под Москвой, даже после перенесения столицы в Петербург. Перемена столицы лишь на время задержала рост дворянских подмосковных усадеб. Царские же подмосковные имения постепенно пришли в естественный упадок.

В XVIII в. русские императоры создают Стрельну, Петергоф, Царское Село; позднее — Гатчину, Павловск. Уже при Петре I знать спешила обустроить дворцы поблизости от императорской резиденции. Так, Меншиков создал Ораниенбаум.

В дальнейшем «великолепие, введенное у двора, понудило вельмож, а следуя им и других, умножать свое великолепие. Уже вместо сделанных из простого дерева мебелей стали не иные употребляться, как аглинские, сделанные из красного дере­ва… Домы увеличились и вместо малого числа комнат уже по множеству стали иметь, яко свидетельствуют сие того времени построенные здания; начали домы сии обивать штофными и другими обоями, почитая неблагопристойным иметь ком­наты без обой; зеркал, которых сперва весьма мало было, уже во все комнаты и большие стали употреблять».

Усадьба Архангельское. Портрет Юсуповой.

Перестав быть столицей, Москва осталась крупнейшим экономическим цент­ром страны. Она притягивала к себе дворянство. Многие зажиточные дворяне, особенно после освобождения от обязательной государственной службы, предпо­читали жить и развлекаться в Москве, управляя отсюда своими имениями. В Москву же переезжали на постоянное жительство отставные вельможи. Елизаве­тинский и екатерининский дворы часто и надолго выезжали в Москву; одно вре­мя даже шла речь о переводе сюда столицы.

Часть земельной и придворной аристократии в конце XVIII и начале XIX в. выстроила подмосковные усадьбы, сохранившиеся до нашего времени. «Век Екатери­ны, пышный, роскошный, великолепный, оставил вокруг Москвы немало следов преуспевающей жизни дворян того времени. «Невозможно перечислить всех, так на­зываемых, подмосковных сел, достойных внимания», пишет в 1837 г. Нестор Кукольник. Родовая знать, получавшая подмосковные имения по наслед­ству, перестраивала их в угоду новым вкусам. Архангельским прежде владели Голицыны, затем его купил у них Н. Б. Юсупов. К началу XIX в. Москва окружается роскошными дворцами, вокруг которых развиваются сначала ре­гулярные французские, а затем пейзажные английские парки.

В 1803 г. Н. М. Карамзин имел основание писать о природе подмосковных усадеб восторженную ха­рактеристику: «Русские уже чувствуют красоту природы, умеют даже укра­шать ее. Объезжайте подмосковные владения — сколько прекрасных домиков, английских садов, достойных любопытного взора просвещенных иностранцев. Например, село Архангельское, в 18 верстах от Москвы, вкусом и великолепием садов своих может удивить самого британского лорда; счастливое, редкое ме­стоположение еще возвышает красоту их». А. Воейков, переводивший в нача­ле XIX в. книгу Ж. Делиля о садах, дополнил ее в 1816 г. описанием в стихах подмосковных усадеб «Архангельское», «Кускова», Люблина, Нескучного и др.

Последовавший вскоре рост индустриального производства оказал влияние и на подмосковные имения. В непосредственной близости от великолепных пар­ков стали появляться суконные, полотняные и другие фабрики, кирпичные заводы, а у помещика Куракина, например, даже сахарный завод. В Архан­гельском действовали пильная мельница, суконная фабрика, хрустальный и фар­форовый заводы (последний, правда, не изготовлял продукции на продажу).

Художественный облик подмосковной усадьбы конца XVII – первой поло­вины XVIII века, в целом, не сохранился до нашего времени. В мемуарах современников, те или иные пост­ройки часто приписывалась Растрелли. Однако, до сегодняшнего дня, без искажений не дошла ни одна усадебная постройка, созданная этим масте­ром. По всей вероятности, рассказы о многочисленных работах Ра­стрелли в провинции сильно преувеличены. Очевидно, в области архитектуры существовали столь же смелые суждения, как и в живописи, выражав­шиеся в стремлении владельцев усадеб приписать своей картине или зда­нию авторство выдающегося, популярного мастера. Сколько «рафаэлей», «ти­цианов», «рубенсов», «вандиков» насчитывалось в наших усадьбах!

То же по­вторилось и в архитектуре. Известным на всю страну Растрелли и Кваренги приписывались многие здания, построенные часто не только не в стиле масте­ра, но и не в стиле его эпохи. В церковной летописи с. Архангельского соста­витель ее, местный священник, с апломбом приписывает Растрелли постройку главного дома в имении. Между тем, здание было построено в 80-х годах XVIII в., т. е. уже после смерти Растрелли (1700—1771), и притом в стиле классичес­ком, совершенно исключающем всякое отношение этого мастера к данному сооружению. Не оправдалось также существовавшее мнение о постройке глав­ного дома в Архангельском архитектором Кваренги.

Все лучшее, что дошло до нас от архитектуры подмосковных усадеб, не восходит по времени ранее 60—70-х годов XVIII в., когда в России на смену барокко пришел классицизм. Единственный памятник архитектуры начала XVIII в. в подмосковных имениях — это домик в с. Глинках, бывшем имении Брюса. Наиболее старой из усадеб следует признать, не считая храмов, усадьбу Кусково (в которой голландский домик относится к 1749 г., а главный дом — к 1770 г.), а также Царицыно, начавшее стро­иться с 1775 г. К середине XVIII в. также относится имение Кривякино под Коломной. Большая же часть подмосковных усадеб была построена в конце XVIII в. Таковы: Архан­гельское, Никольское-Урюпино, Останкино, Дубровицы (дом), Остафьево. Поэтому, зрительный облик усадеб обычно связан с формами классицизма, а позднее — ампира, и только в отдельных случаях — с формами псевдоготики (Царицыно, службы в Суханове и др.).

Классическая архитектура подмосковных усадеб прекрасно гармонирует с север­ной природой и пейзажем средней полосы. В древней Греции, сначала выраба­тывались формы деревянной колонны. Позднее, в VII и VI вв. до н. э., там же перешли к выработке их из камня, и уже в римской и романской архитектуре для колонны употребляют преимущественно камень. Оставленные в расцвете готики, архитектурные формы классики в XVI в. вновь находят применение в Италии и отсюда распространяются по всей Европе.

Декоративный стиль ба­рокко сохранил эти формы, отбросив их конструктивный и тектонический смысл. Пришедший на смену барокко классицизм возвратил классическим формам их смысл и перенес их в Россию. Здесь классицизм не только пере­жил пышный расцвет, но, благодаря обилию леса, возвратился к своему пер­воначальному материалу. Отсюда видна близость этих форм с покрытой лесами сред­ней полосой России.

Гармонии усадебной архитектуры с природой способствует и раскраска зданий. В природе средней полосы России наблюдается определенное сочета­ние красок: то золотистые пятна созревающих хлебов на фоне зелени равнин и синевы неба, то белые стволы берез или красноватые — сосен, выделяющи­еся среди зелени лесов. Постройки XVIII в., окрашенные в красноватые, а с начала XIX в. — в теплые желтые цвета, в сочетании с белыми стволами колонн сливаются в общую красочную гамму с окружающей природой и со­здают единое, целостное впечатление.

Говоря о внешнем облике усадебной архитектуры, следует иметь в виду, что их архитектура, в том виде, как она дошла до нашего времени, почти нигде не была комплексом построек, возведенных одновременно по единому замыслу. Как правило, имение строилось постепенно, в течение десятков лет. Одни здания сносились, их на месте возводились новые, к существующим зданиям делались пристройки и т. д. В итоге усадьба представляет результат строительной деятельности целых поколе­ний, отражающей смену стилей, смену художественных вкусов различных перио­дов.

Это отчетливо видно в Архангельском, которое в течение 50 лет (1780 — 1831) непрерывно строилось, меняя свой ранний классический облик на ампирный. За указанный период, в Архангельском работал целый ряд архитекторов, проектировавших здания и руководивших строительными работами. Например, в течение 10 лет (1810— 1820) в имении работало четыре архитектора: И.Д. Жуков, О.И. Бове, С.П. Мельников и Е.Д. Тюрин. К этому списку следует прибавить имя крепостного архитектора Стрижакова, фактически руководившего строительными работами на месте.

Непре­рывная строительная деятельность и частые смены художественных руково­дителей отражались на единстве стиля усадебных зданий. Многие крупные землевладельцы второй половины XVIII и начала XIX в. име­ли своих крепостных архитекторов, которые занимались не только текущим ремонтом и постройкой хозяйственных сооружений в усадьбах, но зачастую выполняли самые ответственные постройки.

Благодаря природной сообразительности, работоспособности и чувству гармонии, крепостные архитекторы умело справля­лись со своими задачами, порой внося в осуществление замысла некоторое своеобра­зие. В начале XX века, это обстоятельство нередко ставило в тупик искусствоведов, исходивших в своих художественных оценках архитектуры подмосковных усадеб лишь из западноевро­пейских традиций.

Своеобразие архитектуры не только подмосковных, но и русских усадеб в целом было обусловлено тем, что их строили, главным образом, не перво­классные архитекторы с европейскими именами (которым обычно приписыва­ется сооружение того или иного дома в подмосковных усадьбах), а почти ис­ключительно крепостные архитекторы. К дорогостоящим столичным и евро­пейским знаменитостям помещики обращались главным образом за получени­ем проектов построек. Осуществление же проекта в натуре поручалось почти всегда местным мастерам.

Столичные архитекторы, занятые придворными и многочисленными частными заказами по столице, за его пределы на стройку не выезжали. Поэтому, при изучении усадебной архитектуры, даже при наличии документального свидетельства о выполнении проекта знаменитым архитек­тором, всегда необходимо знать, кто на месте осуществлял этот проект и в какой степени был воспроизведен первоначальный замысел проектировщика.

Характерным примером данной практики может служить Останкинский дворец. Искусствове­ды поломали немало копий, решая вопрос о строителе этого дворца. А когда открылся доступ к шереметевским архи­вам, оказалось, что первоначальные проекты Кваренги и Старова были в зна­чительной степени изменены крепостными архитекторами Шереметева Аргу­новым, Мироновым и Дикушиным. Обустройство внутреннего убранства имений всегда занимало их владельцев. На украше­ние жилища затрачивались большие средства; приобретались не только доро­гие, но и художественно ценные предметы. Часто, при незначительности архи­тектуры усадьбы, главной прелестью ее была обстановка.

Усадьба Архангельское. Образец российской мебели. Фото 1

При изучении внутреннего убранства имений всегда следует обращать внимание на ее художественные коллекции. Многие из вещей, которые со­ставляют чуть ли не основу убранства европейских дворцов, вилл и отелей, в отечественных усадьбах почти не встречаются; другие же, наоборот, представлены с исключительной полнотой. Прежде всего, бросается в глаза почти полное отсутствие в комнатах усадеб икон. Иконы встречаются очень редко, главным образом, в спальнях, в виде небольших образков. Старые родовые иконы помещики передавали в храм, обыч­но включаемый в комплекс усадебных построек. Но и храмы в большинстве подмосковных усадеб имеют более раннее происхождение, чем усадебные дворцы. Так, храмы Архангельского и Останкино — XVII в., храм Дубровиц — конца XVII в. и т. д.

В дворцах, виллах и замках Европы имеются богатые коллекции оружия. Под оружие отводятся особые комнаты (арсеналы), им гордятся владельцы. В российских поместьях подобных коллекций оружия почти не встречается. В известной мере, это объясняется тем, что российская придворная знать XVIII в. в значительной части была не родовая, т. е. не могла похвастать военными доблестями своих предков.

Следует отметить отсутствие в российских усадьбах коллекций текстиля. Гобелены и ковры встречаются довольно редко. Материи, которые употреблялись для украшения стен и драпировок, не сохранились. Собрания старинной одежды также редки. Даже Архангельское, владелец которого имел прославленную Купавинскую фабрику шелковых тканей, не может похвастать своим собрани­ем текстиля.

Усадьба Архангельское. Комната библиотеки на втором этаже.

Зато, во всех подмосковных имелись значительные библиотеки, составлен­ные из книг XVIII и первой половины XIX веков. В большинстве своем, коллекции были представлены на французском языке. Аристократы, почти не державшие книг в столице, скупали их в большом количестве для усадеб. Библиотечные книги имели роскошный переплет; под них отводились специальные комнаты, заказывались вместительные шкафы. Число книг у Юсупова дос­тигало 30000—50000 экземпляров. Но, у большинства владельцев это собирание книг имело, по большей части, коллекционный характер. Немногие из владельцев усадеб пользовались книгами. К таковым, можно, например, отнести князя Д. М. Голицына, на многих книгах которого имелись его собственные пометки.

Усадьба Архангельское. Скульптура в парке.Фото 1.

Владельцы усадеб любили скульптуру, которую использовали как для украшения комнат, так и для убранства парков. Но, скульптуру в подмосковных имениях, как правило, отличало невысокое качество. Это, в большинстве случаев, не подлинни­ки, а копии, и притом, зачастую, исполненные местными мастерами. Античные подлинники, статуи выдающихся европейских и крупных русских мастеров встречаются только в Архангельском.

Все имения полны картинами. Картинами украшались стены многих комнат. В Архангельском, Кускове, Останкино имелись специальные картинные галереи. В усадьбах встречаются комнаты, посвященные отдельным мастерам. Но, несмотря на то, что станковая живопись являлась излюбленным убранством подмосковных имений, сохранившиеся картины, как правило, не отличает высокое качество. Аристократы ориентировались на работы известных художников, а продавцы-иностранцы нередко легко обманывали богатых покупателей, несведущих в искусстве. Вместе с тем, в ряде усадеб встречаются и первоклассные картины. Такими шедеврами богато и Архангельское, где представлены подлинные работы Буше, Виже-Лебрен, Тьеполо, Юбера (Гюбер) Робера и др.

Коллекции российских усадеб богаты коллекциями фарфора. Это – излюбленный материал для декоративного оформления комнат. Фарфор вывозили из-за границы и приобретали на российских заво­дах. В Архангельском, Юсуповым даже были построены собственные фарфоровый и хрус­тальный заводы.

Усадьба Архангельское. Образец российской мебели из карельской березы. Фото 2

Исключительно хороша усадебная мебель. Искусство изготовления мебе­ли крепостными мастерами достигло в начале XIX в. необыкновенных успе­хов. Замечательна российская мебель из карельской березы и ореха. Коллекции мебели можно разделить на две группы: мебель, изготовленную в столицах, по рисункам известных художников и мебель, изготовленную крепостными и получившую своеобразные, чисто провинциальные формы. Последняя, пре­имущественно и наполняет загородные имения, подчас не уступая образцам первой группы в качестве и своеобразии художественной формы.

Усадьбы, как правило, используют окружающие главный дом достопримечательности ландшафта и рельеф местности для создания гармоничной окружающей природной декорации. Протека­ющая река, естественные озера, склон холма, дико растущий лес — все служит средствами для организации привлекательных видов, эффектных перспектив и романтических пейзажей. К дому, обычно расположенному  на возвышенном месте в центре усадьбы, устраивался пышный парадный подъезд.

Вокруг главного строения имения разбивался парк, в постройках более раннего периода — французский, позднее — английский. Намек на итальянские террасы, подобные тем, что были созданы в Архангельском, встре­чаются крайне редко. Из деревьев предпочитали сажать липу, клен, реже — бере­зу, лиственницу. В парках устраивали цветники, теплицы и оран­жереи. Озера наполняли рыбой и водоплавающей птицей. При отсутствии есте­ственных озер, выкапывали пруды. В вечернее время имение часто освещалось фейер­верками. Для создания атмосферы отдыха или развлечение использовались практически все природные стихии.

Стремясь создать в подмосковных усадьбах красивую и спокойную жизнь, владельцы отдаляли от барского дома все хозяйственные строения и жилища крепостных. Как правило, они располагались отдельной группой, в стороне, на рас­стоянии 100—200 м. от главного дома, за парком. Но и здесь, службам придавал­ся художественный облик. Они возводились в классическом стиле (идентичном с главным домом), или же в стиле ложной готики (как, например, в Суха­нове, или Черемушках).

Кроме упомянутых общих черт, большая часть подмосковных усадеб имела свои индивидуальные особенности. Они выделяли каждую из них и делали ее узнаваемой. Владельцы усадеб гордились своими имениями и, как могли, их поддерживали. Так, Царицыно славилось системой своих прудов, Горенки — ботаническим садом. Останкино было известно замечательным театром. Во времена Голицына, Архангельское славилось своей библиотекой и оранжереями. Во времена Юсупова усадьба выделялась парковыми террасами, украшенными многочисленными скульптурами из мрамора. С 1827 г. Юсупов начал создавать в Архангельском уникальные оранжереи и ботанический сад, однако его кончина воспрепятствовала завершению этого начинания.

При подготовке публикации были использованы материалы статьи С.В. Безсонова.